— Значит, тебе все равно, раздета я или одета? — Все равно! (Лиза снимает с себя костюм): — Тогда сегодня вечером я буду разгуливать вот так, нравится? — Нет!!! — Тебе за меня стыдно? — Нет, мне за тебя холодно
— Значит, тебе все равно, раздета я или одета? — Все равно! (Лиза снимает с себя костюм): — Тогда сегодня вечером я буду разгуливать вот так, нравится? — Нет!!! — Тебе за меня стыдно? — Нет, мне за тебя холодно
— Я вернулась, чтобы сказать, что ты ненормальный, хам, женоненавистник, грубиян и мужлан! — А кроме этого? — Ты еще и хвастун. — Понял. Ты в меня влюбилась
Мне импонирует твоя романтичность. Я люблю полумрак, нечеткость... тогда облик самого обычного, сидящего напротив мужчины, меняется... он становится... необыкновенным
— Могу я узнать, который час? — Страшно поздно — семь часов! Взошло солнце, машина твоя починена — можно ехать. — Доброе утро, Элиа. — Добрый день, а точнее — до свидания!
— Вы удивили меня, не скрою. Я ведь с вами разговариваю! Нет, это ни на что не похоже. Вы не хотите меня слушать? — Мне вас слушать... А с какой радости, хотел бы я знать? Только что, силой, вы ворвались в мой дом, вся мокрая, перепачкали тут мои полы, мои диваны, а мне вас слушать? Хе-хе, ничего себе вечерок выдался — собственная собака ставит мне мат, ваши брызги намочили мне рубаху
— Я не пройду такое расстояние пешком. — Пожалуйста, я могу одолжить тебе свой велосипед. Я его никогда никому не давал. Ты мне потом пришлешь его назад. — ... — Можешь даже не присылать, если не хочешь, я куплю себе другой. — Я оценила твое великодушие. Лиза Сильвестри очень признательна деревенскому джентльмену за отличный ужин, за торт, который не попробовала, за чудную компанию, за все, чего я не получила — спасибо!
— Вы позволите войти? — Ко мне? — Да, я вся вымокла. — Похоже на дождь. — Так что, могу я войти? — Я не знаю, кто вы. <...> — Вы упражняетесь в остроумии, а я могу простудиться. — Я тоже. Вода одинаково для всех мокрая, а не только для вас одной. От вас отскакивают капли и попадают на меня
— Итак, покупаем её?
— Нет, мне нужна другая машина.
— Какая же?
— Электронный калькулятор — он будет работать за троих бухгалтеров и в три раза быстрее
— А ты, я вижу, не смеешься?
— Нет.
— Да ты посмотри, посмотри на экран! Разве не забавно? Видишь, как он полетел? Смотри, как он плюхнулся! Разве не смешно?
— Нет
. — Над упавшими смеются с тех пор, как стоит свет! А ты что же?
— Да ведь он ударился, ему больно!
— Весь принцип смешного как раз и состоит в падении, а ты от этого плачешь.
— А! О... (ужасается)
— Об этом говорил даже Чаплин. Лежит банановая кожура, подходит человек
— и трах, он упал, поскользнувшись на кожуре. В зале смех. Это же как дважды два, а ты не смеешься.
— Нет.
— Ну, я тебе не нравлюсь, тебе не нравятся комические трюки, но ведь что-то тебе должно нравиться?
— (плача) Нееет!
— Спокойной ночи, это ужасно!
— Ужасно!
— К рыбе я бы вам советовал белое вино из Боргонии 74-го года.
— Нет.
— Почему?
— Потому что в Боргонии в 74-ом град уничтожил весь урожай винограда. А какая у вас рыба?
— Карп.
— К карпу подойдет Мозельское белое 76-го года из винограда, выращенного на левом берегу.
— Тогда я бы вам советовал Мозельское белое 76-го года из винограда, выращенного на левом берегу.
— Почему?
— Потому что в Боргонии в 74-ом град уничтожил весь урожай винограда